Даша Севастопольская

Из первых русских сестер милосердия ни одна не стяжала себе такой славы в народе, как Даша Севастопольская.

Даша рано лишилась матери, а на 13-м году и отца — матроса, убитого при Синопском сражении. Сирота жила в ветхом, полуразвалившемся отцовском домишке в поселке семей матросов — Сухой Балке в окрестностях Севастополя. Много горя видела девочка, скитаясь по домам таких же бедняков Сухой Балки в поисках заработка и куска хлеба.

1 сентября 1854 г. около крымских берегов показался огромный неприятельский флот. Этого никто у нас не ожидал, а Севастополь был плохо защищен, и теперь ночью и днем закипела работа по укреплению города. Работали все, помогали и женщины, даже и дети. Работала и Даша. Вскоре раздались и первые выстрелы, пролилась и первая кровь на алтарь отечества.

Даша получила теперь верный заработок — стирку на солдат. Часто поэтому она приходила в лагерь, принося выстиранное белье и унося грязное. И здесь увидела всю муку раненых защитников Севастополя, оставленных иногда без всякого ухода, и содрогнулось ее сострадательное сердце. Вспомнился отец — герой, умиравший среди чужих людей без слова ласки и участия, без всякой помощи... и Даша надумала посвятить себя служению больным воинам.

Но сделать это было очень не легко. Никогда ничего подобного не было в нашей армии, и никто не разрешил бы девушке жить среди солдат и делать свое святое дело. Тогда Даша надумала переодеться матросом и поступить добровольцем в ряды воинов. Продан за полцены еврею-маркитанту нищенский скарб сироты и куплен старый матросский костюм, острижены длинные густые волосы, и юный матросик шел уже в рядах защитников отечества. В то тяжелое время такой воин никого не удивлял: на защиту родного города поднялись все, кто мог, — и старые и малые.

Матросик начал свое дело любви в сражении под Алмою. На небольшую лощинку недалеко от поля битвы, окруженную природным валом и защищенную с другой стороны от палящего южного солнца группой деревьев, начали приносить раненых. Гром выстрелов, разрывавшиеся бомбы, свиставшие в воздухе и взрывавшие землю ядра, смрад от пороха, пыли и гари, отчаянные крики и стоны раненых вначале смутили было девушку, но она скоро оправилась. Достала из своей котомки ножницы, корпию и тряпки и принялась, как умела, обмывать раны, перевязывать, утешать и помогать несчастным. Позабыв страх, не обращая теперь уже внимания на ужасы битвы, перебегал матросик от одного страдальца к другому и без устали, не разгибая спины, перевязывал раны.

А раненых все несут и несут... И подолгу лежат несчастные на траве и ждут очереди, пока неопытная рука матросика прикоснется к ним.

Так образовался тут случайный перевязочный пункт. Вскоре подошел сюда фельдшер и немало подивился, видя, как работает матрос. Много слов горячей благодарности и благословений за свой великий человеколюбивый подвиг услышала здесь молодая девушка.

После Алминского сражения Даша дни и ночи работала то на перевязочных пунктах, то в госпиталях. Горячее желание ее помочь ближнему, облегчить его муки сделало то, что она, не получившая никакого образования, могла, по отзыву Пирогова, даже ассистировать врачам при операциях.

Когда доложено было Государю о ее героическом подвиге, он пожаловал ей серебряную медаль, велел поцеловать ее великим князьям — своим детям, находившимся при армии, подарил 500 рублей и приказал выдать ей еще 1000 рублей, когда будет выходить замуж. Теперь Даша могла уже снять свой матросский костюм и свободно работать у постелей больных в обыкновенном женском платье.

*  *  *

Проработав более пяти месяцев на перевязочных пунктах и в госпиталях, Дарья Александровна выбилась из сил, исхудала, еле держалась на ногах и серьезно занемогла. Доктора настояли, чтобы она отправилась полечиться и отдохнуть. Тяжело было девушке оставлять раненых, но она видела, что силы ей изменяют. Пришлось поселиться на отдых в родной Сухой Балке.

Большая часть домов здесь была разрушена, и жители перекочевали в другие места, но маленький домишко сиротки Даши был невредим. Хоть жить здесь было и опасно (ветхие стены ее убогого жилища так сильно колебались и дрожали во время бомбардировок, что казалось — вот сейчас рухнут), однако сестра скоро оправилась и отдохнула душой от тяжелых сцен войны и страданий людских и, как только почувствовала себя лучше, сейчас же пошла туда, куда призывали ее людские стоны, страдания и болезни.

Теперь сестра не покидала уже своего дела не только во все время войны, но и долгое время по окончании осады Севастополя, мужественно перенося все лишения и невзгоды военного времени. Зато и солдаты платили сестре за любовь

трогательною признательностью. Они неохотно давали перевязывать раны фельдшерам, дожидаясь очереди у сестры. Умирающие завещали ей кто часы, кто деньги, кто что мог. И как сестра ни отказывалась от таких даров, солдаты убеждали, что грех не исполнять последнюю волю умирающего.

А когда по окончании военных действий Даша в последний день перед уходом из госпиталя пришла прощаться со своими больными, то заметила, что готовится что-то необычное. Кто мог из больных, стоял, другие сидели. Навстречу Даше двинулся, постукивая деревяшкой, старый инвалид с образом Спасителя в руках.

— Родная ты наша сестрица, — громко, дрожащим голосом заговорил он. — Не пожалела ты для нас своей молодости, обмывала наши раны и видела с нами много горя, приняла труды великие. Прими же ты от нас земной поклон и благословение. Господь Батюшка пошлет тебе счастье... А мы станем за тебя вечно Господа Бога молить.

Рыдая, упала на колени молодая девушка и с благоговением приняла благословение солдатское. Они собрали свои трудовые гроши и купили икону любимой сестрице. Этих трогательных минут она никогда не могла забыть, и во всю ее долгую жизнь воспоминания о них приносили ей тихую отраду.

Дарья Александровна вскоре вышла замуж за матроса, севастопольского героя, поселилась с мужем в Николаеве и, говорят, была счастлива.